Если брать русскую культуру в ее «поисках чего-то большего», но при этом не выходить специально в церковность и аскетику (где все будет по-другому), то в ней будут четыре измерения — четыре координатных оси из общего цента:
— Хомяков,
— Герцен,
— Леонтьев,
— Гагарин
(в любом порядке).
Они очень цельные люди и чистые типы.
В каждом что-то по-человечески очень важное.
Оказавшись вблизи каждого, можно найти всех остальных.
Для хорошего понимания русской культуры нужно понимать их, а не писателей-поэтов.
Но можно и писателей-поэтов, т.к. они о том же самом, но в смешанном виде в разных пропорциях, всегда разбодяжено.
Мне они все очень и очень симпатичны и близки. И всех их жалко, кроме Леонтьева. Герцена — больше всех.
Леонтьев для меня психологически — очень близкий родственник, один из самых близких — из тех, с которыми воспринимаешь свою жизнь как продолжение их. А с Хомяковым я бы точно подружился, даже близко, но без большого пиетета, зато у меня от его близкого родственника — моя единственная ряса (от еп. Григория Граббе).
С Герценом я бы больше всего беседовал о религии (с Хомяковым бы как раз не стал).
А с Гагариным бы просто дружил. И с ним у меня было бы общее поле научных занятий. его друг о. Мартынов и вовсе был близким сотрудником болландистов, печатлся в их изданиях (а мой учитель тоже был болландистом).
